| Я научился говорить на двух языках, но ни на одном не могу сказать, кто я на самом деле.
   
Goo Gun-il Xdinary Heroes
Удары костяшками о стену
Расколотые кулаки. Горький привкус американского виски на языке. Шрам через бровь, который он получил в драке на улицах Лос-Анджелеса. Взгляд, который заставляет замолчать любого самоуверенного придурка. Гониль — человек, чьи острые углы не стерлись даже после возвращения на родину. Он словно нож, который не прячут в ножны — всегда наготове, всегда с открытым лезвием.
В кармане его черной кожаной куртки — потрепанный американский паспорт и жетоны военной службы США. Разменная монета прошлой жизни. Воспоминание о стране, которая сделала его тем, кто он есть, но так и не приняла как своего. Корея встретила его как блудного сына — с настороженностью и шепотом за спиной.
"Слишком американский для корейца, слишком корейский для американца." История его жизни уместилась в эту фразу, которую он выбил в виде татуировки на предплечье — на двух языках, как напоминание и проклятие.
В двенадцать лет родители увезли его в Лос-Анджелес, бросив в пучину Кореятауна — не совсем Америка, но уже и не Корея. Плавильный котел, где слабые тонут, а сильные учатся плыть против течения. Он научился драться раньше, чем говорить без акцента. Научился отвечать ударом на удар, прежде чем понял смысл слов, которыми его обзывали одноклассники. Жесткие уроки улицы стали его настоящей школой, а шрамы — его дипломом.
"Ты можешь быть громче всех, или тебя не услышат вообще," — так говорил ему отец, вечно отсутствующий призрак, проводивший дни в маленьком магазинчике, пытаясь ухватить за хвост американскую мечту. Гониль выбрал быть громче. Громче музыки в его потрепанных наушниках, громче криков на школьном дворе, громче выстрелов, которые иногда разрывали ночную тишину его района.
Служба в армии США была его билетом в другую жизнь — структурированную, дисциплинированную, но такую же жесткую. Он отслужил два срока, побывал в местах, о которых не говорит даже в пьяном бреду. Вернулся с медалями, которые никогда не носит, и кошмарами, которые никогда не покидают его. Когда он демобилизовался, то понял, что больше не знает, куда идти. Америка казалась чужой. А в памяти почему-то всплывали полузабытые образы Сеула, которые он хранил с детства.
В свои 27 лет Гониль — владелец маленького тренажерного зала в одном из спальных районов Сеула. Места, где бывшие хулиганы учатся направлять свою энергию в мирное русло, а офисные работники выплескивают накопившуюся злость на боксерские груши вместо коллег. Он не то чтобы добрый — он справедливый. Жесткий наставник, который не терпит нытья и оправданий, но всегда заметит, когда ты превзошел сам себя. Бывшие проблемные подростки смотрят на него с восхищением, которое он отрицает, но втайне ценит. "Ты мог бы быть профессиональным бойцом," — говорят ему. "Я предпочитаю драться по своим правилам," — отвечает он.
Его речь — это смесь корейского, английского сленга и армейских выражений, которые он не всегда успевает отфильтровать. Он носит американские джинсы, корейские футболки и жетоны на шее как неразрешимый конфликт идентичности. Его смех — редкий гость, но когда появляется, то меняет все его лицо, смягчая острые черты, делая его почти уязвимым.
Мало кто знает, но под подушкой в его квартире лежит потрепанная книга корейских сказок — единственная вещь, которую он привез с собой из детства. Той ночью, когда они уезжали из Кореи, мать выскользнула из дома, чтобы купить ее в круглосуточном магазине. "Чтобы ты не забыл, кто ты," — сказала она. Он не забыл, но иногда сомневается, знал ли когда-нибудь.
Его отношения с людьми — поверхностные и быстротечные. Он держит всех на расстоянии вытянутой руки, не позволяя никому увидеть, что скрывается за стеной сарказма и колючих фраз. "Привязанность — это роскошь, которую я не могу себе позволить," — говорит он своему отражению в зеркале, пока бинтует разбитые костяшки после особенно тяжелого дня.
Но иногда, очень редко, когда он видит родителей, обнимающих детей, или влюбленных, держащихся за руки, что-то внутри него сжимается от тоски. Чувство, которому не позволяет проникнуть глубже, чем нужно, но которое преследует его в моменты слабости. Тоска по чему-то, чего он никогда не имел. По дому, который не разделен океаном и культурной пропастью.
Недавно среди его клиентов появился новый тип — воспитатели из соседнего детского сада. Измученные, уставшие люди, которые приходят выплеснуть накопившуюся за день энергию и стресс. Он презирает их привычку жаловаться на мелочи, их нелепые истории о детских выходках, их очевидную неприспособленность к реальной жизни. Особенно этого нового парня — О Сынмина. Такого неуклюжего, что кажется, он может пораниться даже о ленту для рук. Такого паникующего перед каждым новым упражнением, что Гонилю хочется схватить его за плечи и встряхнуть.
"Что ты вообще делаешь в детском саду, если боишься детей?" — спрашивает он однажды, после того как становится случайным свидетелем панической атаки Оди при виде школьной экскурсии, проходящей мимо зала. Это начало их странных отношений — колких, неудобных, полных непонимания и предубеждений. Гониль считает Оди слабаком, который прячется от реальной жизни в мире детских сказок. Оди видит в Гониле воплощение всего, чего он боится — агрессии, непредсказуемости, грубой силы.
Но иногда, очень редко, сквозь броню колючего сарказма Гониля проскальзывает что-то иное — искренность, которая удивляет его самого. Как тот раз, когда он молча протянул Оди бутылку воды после особенно тяжелой тренировки. Или когда поправил его стойку, не с обычной резкостью, а с неожиданной заботой. Моменты, которые он старательно забывает, но которые копятся где-то в подсознании, как улики против него самого.
"Я видел настоящую войну," — говорит он, когда Оди в очередной раз жалуется на свои детсадовские проблемы. "И знаешь что? Твой маленький ежедневный бой с собственными страхами ничуть не менее важен." — Эта фраза повисает между ними, неожиданная и неуместная. Гониль сам не знает, почему сказал это. Оди не знает, как на это реагировать. Но что-то меняется в воздухе, словно трещина пробежала по ледяной стене, которую оба так старательно строили.
Гониль — не тот, кто говорит о чувствах. Он из тех, кто действует, кто решает проблемы ударом кулака или резким словом. Но что делать, если проблема не снаружи, а внутри? Если это не враг, которого можно победить, а странное чувство, которое растет и меняется, не подчиняясь никаким правилам боя? И что делать, если главный противник — не неуклюжий воспитатель детского сада, а твое собственное прошлое, твои страхи и предубеждения?
Боец, который никогда не убегал от схватки, впервые в жизни чувствует желание отступить. Потому что эта битва пугает его больше, чем любая другая.
От себя:
Внешность: Абсолютно обсуждаема! Я рад буду видеть, например, Чонсу или Чуена из Героев (или другие варианты, которые придут вам в голову).
Биография: Детали жизни персонажа тоже можно корректировать, особенно если захотите сменить внешность и вам покажется, что описанная история не сочетается с новым образом. Я открыт к творческому переосмыслению личности персонажа!
Игровой процесс: Можете писать мне как в гостевую, так и сразу в личные сообщения. Не кусаюсь, обещаю! 😊 Сам я пишу довольно объемные посты и люблю раскрывать персонажа через текст, но от вас того же не требую — пишите так, как вам комфортно. Качество и удовольствие от игры важнее количества символов.
Отношения: Я вижу отношения наших персонажей как постепенную трансформацию от раздражения и непонимания к чему-то более глубокому. Но я открыт и другим идеям, если вы видите их взаимодействие иначе. Давайте создадим что-то интересное вместе!
Буду рад любому отклику и с нетерпением жду возможности начать эту историю!  | |
Если понравился вектор направления ,я жду тебя в лс, все подробно обсудим и зажжем нашу историю. Жду тебя на чай аль на что покрепче? Приходи.♥
